К своему двадцатилетнему юбилею у власти Партия справедливости и развития (ПСР), возглавляемая Реджепом Тайипом Эрдоганом, подходит как доминирующая сила в государственных структурах, законодательной и судебной системах, а также в армии и службе безопасности. Однако так было далеко не всегда.
Проблема противостояния между светской и религиозной частями общества в Турции уходит корнями в далекое прошлое. В Турции Кемаля Ататюрка была проведена полная секуляризация, но единства среди граждан Республики добиться так и не удалось. На Р. Эрдогана, пришедшего к власти в 2002 г., поначалу возлагались большие надежды: он заявил о стремлении сделать Турцию членом ЕС, благодаря чему получил поддержку бизнес-элит, одновременно не отказываясь от опоры на происламские силы.
Уверенная экономическая динамика Турции в начале XXI в. обеспечила ПСР растущую популярность и победу на выборах 2007 г. Рост доходов населения заглушал недовольство постепенным сворачиванием светских реформ. Традиционно, оплотом секуляризма являлась турецкая армия, но внутренние противоречия не позволили ей остановить ползучую исламизацию, осуществляемую правительством Р. Эрдогана.
Градус общественного недовольства стал постепенно расти с началом второго десятилетия пребывания ПСР у власти. Политика накачивания экономики дешевыми кредитами перестала приносить прежние результаты: с 2012 г. темпы роста снизились, а инфляция ускорилась. Чтобы сохранить поддержку электората Р. Эрдоган усилил исламистскую риторику и стал апеллировать к религиозным и национальным чувствам турок. Это не могло не вызвать раздражения у светской части общества, что вылилось в серию протестов по всей Турции, начавшихся с парка Гези в Стамбуле. К тому моменту от былой готовности Р. Эрдогана к компромиссу не осталось и следа: демонстрации были разогнаны, а уголовное преследование участников ведется до сих пор. Тогда же в правительстве стала популярна идея «осажденной крепости»: в экономических проблемах стали обвинять кемалистское лобби.
События лета 2016 г. стали наглядной демонстрацией раскола в турецком обществе и повлияли не только на общественную и деловую жизнь, но и будущее страны. Удержав власть в своих руках, Р. Эрдоган развернул охоту на ведьм, в результате которой пострадали сотни тысяч человек: произошли массовые увольнения с госслужбы, были закрыты 15 университетов, ряд профсоюзов и компаний, обвиняемых в причастности к попытке путча, лишились лицензий на деятельность, армия утратила остатки автономности. В результате, ко всем сложностям в макроэкономическом положении Турции добавилась безработица.
После 2016 г. ПСР перестала скрывать намерения по возрождению политического ислама, а Р. Эрдоган предпринял все усилия для консолидации власти в своих руках. В 2017 г. в Турции была принята новая конституция, предусматривающая переход от парламентской формы правления к президентской. Новые полномочия позволили продолжить курс на возвращение религиозности в политическую, социальную и общественную сферы. Важно понимать, что для правящей партии светский образ жизни представляются навязанным извне выбором. При этом себя Р. Эрдоган позиционирует как «спасителя» от принудительно внедренных норм.
Причина усиления исламизации довольно прозаична: таким образом ПСР пытается отвлечь внимание избирателей от нарастающих проблем в экономической жизни страны: резких колебаний курса лиры, высокой инфляции и безработицы на фоне стремящихся к нулю золотовалютных резервов и стагнирующего производства.
На этот же эффект нацелены и другие крупные «акции» правительства: например, летом 2020 г. внимание мировой общественности привлекло решение о превращении Святой Софии в мечеть. Дискуссии вокруг собора почти полностью вытеснили с повестки дня в медиапространстве проблемы, вызванные эпидемией коронавируса.
За минувшие годы Р. Эрдоган медленно, но верно укреплял свою власть, добившись широчайших полномочий. Он ощущает поддержку со стороны происламской части общества и неохотно идет на компромисс, что только укрепляет его имидж в глазах электората. Однако вопрос, сможет ли текущий политический курс дать ответ на современные вызовы, с которыми сталкивается Турция, остается открытым.