После неожиданного согласования российско-китайской энергетической программы, рассчитанной на десятилетия вперёд, о чём сообщил Владимир Путин на ПМЭФ-2013, а также синхронных действий РФ и КНР в проблеме Сноудена, становится ясно, что наступает время более тесной – не только экономической, а прямо политической – интеграции двух стран. Вне всякой зависимости от того, чем закончится путешествие Сноудена, Москва и Пекин обкатали, на этом небольшом деле, формат взаимодействия, который может быть применён и в других ситуациях, касающихся коренных, глобальных интересов РФ и КНР. Показательно, что даже на тесте со Сноуденом Вашингтон не нашёл оптимального варианта реагирования на вызов...
После неожиданного согласования российско-китайской энергетической программы, рассчитанной на десятилетия вперёд, о чём сообщил Владимир Путин на ПМЭФ-2013, а также синхронных действий РФ и КНР в проблеме Сноудена, становится ясно, что наступает время более тесной – не только экономической, а прямо политической – интеграции двух стран.
Вне всякой зависимости от того, чем закончится путешествие Сноудена, Москва и Пекин обкатали, на этом небольшом деле, формат взаимодействия, который может быть применён и в других ситуациях, касающихся коренных, глобальных интересов РФ и КНР. Показательно, что даже на тесте со Сноуденом Вашингтон не нашёл оптимального варианта реагирования на вызов, так как, по привычке последних лет, был явно не готов к проявлению более внятной позиции со стороны Москвы и Пекина, в отличие от традиционных бумажных заявлений в ООН.
Две фактические столицы одной большой «Евразии» не нарушили при этом никаких законов, что говорит о продуманности шага: Гонконг действовал в строгом соответствии с местными нормами, выделяющими эту территорию из ряда других китайских провинций, а Москва не имеет с США соответствующих соглашений по выдаче физических лиц.
Насколько далеко могут зайти Россия и Китай в проблеме обеспечения мирового баланса и сохранения принципа разных полюсов, покажет время. Однако уже сейчас ясно, что они намеренно сделали заступ через условную красную линию, которую прочертил вокруг них Запад. В этот очерченный круг входит как зона системы ПРО в Восточной Европе, на западных рубежах России, так и «санитарная» линия, проведённая Вашингтоном по всему тихоокеанскому китайскому берегу – от Восточно-Китайского до Южно-Китайского моря.
Не исключено, что пойти на демонстрацию собственной согласованной позиции, отличающейся от позиции США, Москву и Пекин подтолкнуло негативное развитие ситуации в Сирии и вокруг неё, которая является символической чертой, дальше которой Россия и Китай уже не могут сдавать зон своего влияния. Ни в Африке, ни в Южной Америке, ни тем более на Ближнем Востоке, который находится уже в непосредственной близости от них.
Естественным и логичным развитием ситуации на этом фоне является создание российско-китайского союза, который, даже при беглом взгляде на карту, программирует громадный континентальный блок. Континентальную экономическую, как минимум, крепость, неподвластную никаким кризисам. Этот блок вполне можно называть Евразией, так как такого рода европейско-азиатская площадка будет являться настоящей, естественной Евразией, в отличие от экономического соглашения между Минском, Москвой и Астаной.
Что касается пяти республик Центральной Азии (Казахстана, Киргизии, Таджикистана, Узбекистана и Туркмении), находящихся между Россией и Китаем, то совсем не исключено, что при появлении континентального российско-китайского проекта, они, наконец, вздохнут спокойно. Так как им уже не придётся искать сложнейших компромиссов в пока ещё действующей тройной вилке между США, РФ и КНР. Их безопасность в таком случае будет гарантирована автоматически.
В этой связи важно не забывать о важней роли Монголии, лежащей между Россией и Китаем, в которой в настоящий момент проходят очередные выборы президента. Монголия, в последние десятилетия, никогда не выпадала из поля зрения США, что говорит о том, что об этой забытой, после распада СССР, стране должны, наконец, позаботиться Москва и Пекин, чтобы обеспечить своему возможному союзу не только надёжные тылы, но и надёжный центр.
В теме пока ещё гипотетического российско-китайского союза (пока ещё с прописных, а не заглавных букв) есть много и других интересных линий. Однако на данный момент ясно одно: вопрос о более тесной интеграции России и Китая созрел и настойчиво ждёт своего решения. Если такого решения в ближайшие годы не последует, если «после Сноудена» будет сдана Сирия и всё остальное, то вполне возможно, что исторического шанса для такого проекта у Москвы и Пекина уже не будет.
Косвенным фактором, подтверждающим это политическое требование дня, является не только появление в обиходе российских экспертов словосочетания «российско-китайский союз», но и усилившаяся частота тиражирования данного термина.
Григорий Трофимчук,
Ведущий эксперт Департамента политического консалтинга РАСПП